Стоящий на грани безумия уж много-много лет
У этой девчонки с Улицы ветер в голове, грязные ногти, волосы небрежно убраны в подобие кички. Свитер явно не по размеру и сполз на левое плечо, а в правой руке она держит яблоко, такое не очень большое, непременно с красным бочком, такие легко можно найти в сентябрьских деревенских садах. И оно (в смысле, яблоко) обязательно надкусано, так, немножко, но тем не менее. Протёртые джинсы местами свидетельствуют о заборах, на босых ногах иногда можно наблюдать поношенные, но удобные туфли. В её замашках читается дикая смесь пай-девочки и бандитки. Она плюнула на экзамены, убежав из дома подышать относительно свежим воздухом душной Улицы. Иногда она любит гулять под дождём, таким мелким и моросящим, а ещё она любит ветер, безумно любит, ветер бьющий в лицо, пронизывающий насквозь. А ещё сумерки и ночные улицы, такие пустынные, тонущие в полумраке. Порой она застывает возле какой-нибудь подворотни и наблюдает за толпой, плывущей по тротуару. Ей нравится вглядываться в лица, искать там признаки жизни ... а не существования.
В каком-нибудь парке, лесистом и малолюдном, она забравшись на дерево, догрызёт таки своё яблоко или стаканчик мороженного, а может просто краюху хлеба, не кусок, а именно краюху, это больше отвечает образу, и такой чуть голодный и счастливый взгляд. И можно позволить себе многое, то многое, чего остальные не могут. Вот просто так пропадать на Улице, любоваться звёздами и закатами, слушать музыку ветра, не какие-то там китайские колокольчики и прочие звенящие забавы, а именно Музыку Ветра, его Шёпот и Дыхание...
Эта девчонка улыбнулась мне, протянула сильную загорелую руку. Озорной огонёк в её глазах звал и манил ... туда, на Улицу, в сумерки лета, в марево белой ночи.
Я только грустно улыбнулась в ответ и равнодушно пожала плечами.
Она ушла. Молча. Не оглядываясь. В её гордой походке читалась ухмылка, но никак не упрёк.
Она знает, что придёт день, и я первая протяну ей руку. И мы побежим, смеясь, по гранитной набережной. Будет светить солнце или моросить дождик. Будет ветер, развевающий волосы, приносящий перемешанные запахи города.
Она знает. Она понимает. Она отступает перед чужим "надо", пока её свободе не обрезают крылья и не крутят верёвки.
Она не ждёт, но и не прогоняет, если пришёл.
Может
В каком-нибудь парке, лесистом и малолюдном, она забравшись на дерево, догрызёт таки своё яблоко или стаканчик мороженного, а может просто краюху хлеба, не кусок, а именно краюху, это больше отвечает образу, и такой чуть голодный и счастливый взгляд. И можно позволить себе многое, то многое, чего остальные не могут. Вот просто так пропадать на Улице, любоваться звёздами и закатами, слушать музыку ветра, не какие-то там китайские колокольчики и прочие звенящие забавы, а именно Музыку Ветра, его Шёпот и Дыхание...
Эта девчонка улыбнулась мне, протянула сильную загорелую руку. Озорной огонёк в её глазах звал и манил ... туда, на Улицу, в сумерки лета, в марево белой ночи.
Я только грустно улыбнулась в ответ и равнодушно пожала плечами.
Она ушла. Молча. Не оглядываясь. В её гордой походке читалась ухмылка, но никак не упрёк.
Она знает, что придёт день, и я первая протяну ей руку. И мы побежим, смеясь, по гранитной набережной. Будет светить солнце или моросить дождик. Будет ветер, развевающий волосы, приносящий перемешанные запахи города.
Она знает. Она понимает. Она отступает перед чужим "надо", пока её свободе не обрезают крылья и не крутят верёвки.
Она не ждёт, но и не прогоняет, если пришёл.
Может